Возвращение домой
Сначала три года профучилища, потом работа по контракту в Украине – одним словом, взрослой я увидела ее уже в 1995 году, когда приехала домой из Германии на отпуск. Правда, жила она к тому времени уже отдельно, снимала, как мне сказали, дачку в Юрмале.
Имея ориентиром дзинтарскую «шашлычку», я довольно быстро нашла двухэтажный деревянный домишко. Открыла калитку. Весь дворик был завален крупными желтыми листьями.
Она увидела меня в окно и выбежала встречать. Мы очень обрадовались друг другу.
Ленка сильно изменилась: раздалась в бедрах, обзавелась волнующе-высокой грудью, я бы даже сказала – заматерела, если такое уместно сказать о двадцатилетней девушке. Но вот большие темно-карие глаза остались те же самые, из детства.
– Видала, как я устроилась? Настоящая помещица! – радостно говорила она. – Дачники уже съехали, хозяева тоже убрались в город, а я договорилась и буду жить тут до весны – бесплатно, за то, что присматриваю за этой халупой.
Мы прошли через большую комнату, в которой стоял только огромный белый диван.
– Идеальное площадка для неслабого групповичка, – заметила я.
– Еще бы! – хмыкнула она в ответ. – Дар благодарного клиента. А вот, собственно, моя берложка.
Мы нырнули в маленькую комнатку. Стол, два стула, кушетка, на которой мы возились еще детьми. В углу – примитивно сколоченная полка. На столе – ворох бумаг, чайник, пара искусственных фаллов, сахарница. Занавесочки на окнах.
– Правда, неплохо?
– Неплохо, – сказала я.
– А это видела? – она с гордостью указала на полку. – Сама сколотила!
Полка была старательно обклеена полосками ламинированной бумаги.
– Мне ее очень не хватало. Теперь диски можно поставить, книги. Ну, и стаканы иногда… Наши знают, что ты поехала ко мне?
– Нет. Вы что тут, крепко поцапались без меня? Мать говорит…
– А, пусть говорит! – Ленка махнула рукой. – Она все время что-нибудь говорит. То она говорит, что ей стыдно со мной на люди показаться, потому что у меня, видишь ли, такая юбка короткая, что анус виден. То они с отцом стесняются, что за мной заезжают на крутых тачках. То находят презер в сумочке, то еще что-нибудь… Ну так и не копались бы! Одним словом, не укладываюсь я в их представления о приличном образе жизни. Стало невмоготу, я и ушла.
– Как же ты зимой-то будешь?
– А что зимой? Печка у меня есть. Дрова найдутся – вон, старых ящиков сколько!
– Но ведь домик-то летний?
– Ничего, как-нибудь натоплю! Да и мужички помогут. Это они платить не любят, жмутся. А там подвезти уголька или подбросить бельишка – это пожалуйста!
В общем, видно было, что решение о переселении сюда для нее окончательное. Но зачем, во имя чего так болезненно и резко нарушать привычный ток жизни? Тогда я понять этого была не в состоянии.
